Пароход Красноярск

Воспоминания о пароходе Красноярск.

Пароход «Красноярск» затонул сразу же, другие смяло в лепешку, а «Минусинск» оказался крепче других, и его вместе с баржой несло шестьсот верст. Однако и «Минусинск» пошел на дно под Сумароковой. Но до баржи, уносимой на верную гибель, сумаро- ковские мужики добрались по льдинам, кто-то догадался отдать якорь. Баржу развернуло течением, и, целехонькая, она приткнулась к отмели. Так вот, полагалась бы награда за спасение казенного добра, может, начальник похлопочет? — А где затонул «Минусинск»? — спросил Мецайк. — А вот там! — показали ему. Неужели даже мачты не видно? Мужики удивились: да ведь тут такая глубина, что собор утопи, и то креста на колокольне не увидишь...

Началось царство белых ночей. Зори не гасли ни на час.

Кроме «Туруханска» в залив ходил пароход «Лена». Помощником капитана на нем был тот самый Саша Сущихин, с которым Костя Мецайк играл когда-то на окованном железом мамином сундуке. Сущихин приехал на Енисей с Мурмана, получив письмо друга детства. Однажды во время трехдневного шторма у селения Воронцовского понадобилось с отстаивающейся на якорях «Лены» съездить к берегу. Сущихин, смелый моряк, сам сел за руль шлюпки. Внезапно волна перевернула шлюпку и бросила на камни. Погибло девять человек. Веселого Сашу Сущихина, мурманского помора, похоронили на енисейском берегу.

Мецайк привел караван к условленному месту встречи. «Корректа» еще не было хотя договор морской перевозки грузов оговаривал обратное. Стали ждать. Ночью заметили в небе три ракеты: не норвежцы ли? «Туруханск» отправился в разведку. Так и есть, за островом — «Коррект». Нансен, высокий, еще не утративший статность, во фланелевой рубашке, вышел на палубу встречать капитана. С ним были директор общества Лид и енисейский городской голова Востротин. Посмеиваясь, перекладывая во рту старую трубку, Нансен заговорил по-норвежски. Христиансен обратился к Мецайку:

Мы много говорили с Константином Александровичем о Нансене, о тех, с кем норвежец путешествовал по Енисею. Константин Александрович хорошо знал и Лида, и Востротииа. О Лиде он отзывался коротко: «делец-пройдоха». У Востротина же, по его мнению, была черта, роднившая его с Бегичевым: оба «болели Севером». — Да, конечно, Востротин был золотопромышленником, но знаете ли вы, что для свадебного путешествия он выбрал не Италию, не какой-нибудь там Лазурный берег, а Карское море?